... с каждым годом все больше и больше семей, а значит и детей, превращаются в каких-то компьютерных Монте Кристо, заключенных добровольно в замки Иф в собственной квартире. Когда душа уже не видит живого мира. «Ей свет не мил, и хлеб не сладок».

Протоиерей Артемий Владимиров, настоятель храма Всех Святых бывшего Ново-Алексеевского монастыря в Москве.
Родился отец Артемий в Москве 21 февраля 1961 года. Закончил филологический факультет МГУ им. М.В.Ломоносова в 1983 году. После окончания университета преподавал русский язык и литературу в Математическом интернате имени академика Холмогорова при МГУ, а также в Московской духовной семинарии и академии.

Возведен в сан протоиерея в 1998 году. Награжден орденом святого благоверного князя Даниила Московского III степени (в 2001 году) и орденом святителя Иннокентия, митрополита Московского и Коломенского III степени (в 2006 году).

Протоиерей Артемий является членом Союза российских писателей, а также преподает в Свято-Тихоновском богословском университете, где заведует кафедрой гомилетики.

Промыслом Божиим я связан со школой с 1983 года. Помню, как совсем молодым учителем я подпал под строгий суд советских чиновников, которые инкриминировали мне в вину нестандартное мышление, попросив как можно скорее удалиться из средней советской школы, ибо в 1980-е считалось, что все должно соответствовать определенному ранжиру. Но в преподавании вообще, а в преподавании православной культуры в частности, ни в коем случае не должно быть стандартных подходов. Нельзя идти раз и навсегда протоптанной тропой. Мы, педагоги XXI столетия, не можем отделываться клишированными фразами и общими словами. Мы пионеры, и не боимся открывать для себя новые горизонты.
Когда вы приходите в первый раз в школьную аудиторию, то вам, прежде всего, должно быть ясно следующее: дети – существа радостные, любознательные, которые смотрят на мир (если только не уловлены компьютерными играми, а об этом мы еще поведем речь) широко раскрытыми глазами. Поэтому от всякого педагога, а от законо-учителя прежде всего, требуются свежесть и острота восприятия мира, умение подойти к предмету с совершенно неожиданной стороны. А главное – понимание того, что общение учителя и питомцев происходит не на интеллектуальном, ментальном, дискурсивном, рациональном уровнях, а подразумевает общение сердец, общение душ. И, следовательно, начинать это преподавание можно и должно с тайной молитвой об успехе дела.
Сегодня наши маленькие слушатели знают много более нас самих о том, что такое хорошо и что такое плохо. Они перегружены всевозможными сведениями. Часто, общаясь с детьми, наблюдаешь и чувствуешь преж-девременную усталость от жизни. Они лишены детства, той неповторимой поры, когда взрослые (так было в то время, когда мы были детьми) стараются оградить ребенка от грубых, отрицательных, нечистых тем, образов, впечатлений. Сегодняшний педагог может быть уподоблен солдату из Министерства по чрезвычайным ситуациям, спасателю, который прибывает на место землетрясения или кораблекрушения. И его задача – извлечь из-под развалин живое существо.
Так, сегодня, придя в класс старшей возрастной группы, невольно поеживаешься, потому что по глазам определяешь нравственное состояние своих слушателей. Кто-то смотрит на тебя тяжелым, безразличным, утомленным взором: «Не жалею, не зову, не плачу – / Все прошло, как с белых яблонь дым, / Увяданья золотом охваченный,/ Я не буду больше молодым…». А с другой парты на тебя смотрит юное существо, которое почему-то не успело одеться к уроку «Основ духовной культуры». Сверкает все, что должно быть сокрыто от постороннего взора. Ты пытаешься понять, чем дышит это существо, но сам в смущении опускаешь глаза: настолько острым, оценивающим, бестрепетным тебе кажется его взгляд. В точном соответствии с изречением премудрого Соломона: «Блудница узнается по поднятию век ее». Итак, сегодня от преподавателя духовной культуры – или урока нравственности, благочестия, как бы ни называли эту дисциплину, – требуется цельность души, жизненная энергия любви и правды, которая не будет подавлена вот этими насмешливыми, циничными выглядываниями, репликами, безразличием, равнодушием, иногда откровенным хамством. От преподавателя требуется безусловная искренность, а главное – сердечная теплота.
Наши дети живут не в пещерах и не на высотах духа. Они приходят из современных семей, и даже, если семьи воцерковлены, благочестивы, то никто и ничто не может оградить наших слушателей от самых разнообразных влияний, «вихрей враждебных». Преподаватель духовной культуры должен быть прекрасным диагностом, должен быть духовным доктором Айболитом, который, войдя в класс на новой неделе, тотчас обязан поставить диагноз, определить, какая ветрянка, какой вирус проник и завладел умами и сердцами подростков за эти прошедшие с последней встречи три-четыре дня.
На прошлой неделе это было поветрие грубых слов. Сейчас в России проблема: наши рты, наши уста превратились в этакое хлебобулочное производство: блины, оладушки, всякие вербальные булочки, начиненные пошлостью, ушлостью, нечистыми мыслями, так и выскакивают. И проходить мимо этого товара равнодушно – значит спустить под откос все ваши great expectations, великие ожидания и благие намерения.
На этой неделе вы видите, что девочки стали гоняться за мальчиками, обрушивая на них портфели, набитые учебниками, в знак неразделенной любви. И вам нужно предотвратить детский травматизм, а вместе с тем указать другие формы общения полов, ввести в какое-то мирное созидательное русло их затаенный взаимный интерес. На будущей неделе вы столкнетесь с  новыми искушениями. Поэтому мы, православные педагоги, – не кабинетные мечтатели. Мы реалисты, мы практики, мы участковые врачи – от слова «участие» – в судьбе человека.
Мы все являемся сегодня свидетелями такого явления: человечество, истощая свои силы, выработало новые формы и способы образования детей, их информирования, привития им каких-то интеллектуальных навыков посредством компьютера. И вместе с тем убеждаемся: овчинка не стоит выделки, по русскому присловью. Эти изобретенные средства никак не оправдывают цели. Дети тонут в компьютерном игровом болоте. Создается опасность не только для их духовного, но душевного и телесного здоровья. Они превращаются в инвалидов, не успев еще раскрыть во всей полноте свои недюжинные силы. И я иногда думаю о том, как у нас в России, еще, слава Богу, не столь технически оснащенной стране, с каждым годом все больше и больше семей, а, значит, и детей, превращаются в каких-то компьютерных Монте Кристо, заключенных добровольно в замки Иф в собственной квартире. Когда душа уже не видит живого мира. «Ей свет не мил, и хлеб не сладок».
И все мы свидетели того страшного ущерба, который наносят себе наши дети: обездвиженные, обезвоженные, они действительно становятся пациентами. Некоторые современные психологи услужливо нам напоминают, что в XIX веке в России шизофрения называлась окамененным нечувствием, неспособностью остро воспринимать явления этого мира. Человек, свободный от компьютерной болезни, может вместе с Пушкиным сказать: «На то рожден я, чтобы мыслить и страдать».
И, напротив, опутанный виртуальными щупальцами осьминога – компьютерной игрой, – ребенок предстает взору специалиста  действительно обескровленным. Он уже теряет интерес к живой жизни, притуплены все его реакции, он не ищет общения со сверстниками. Он становится Каем – героем знаменитой сказки Андерсена, который, попав в королевство ледяных сердец, став вечным данником Снежной королевы, меланхолично играет в компьютерный бисер Германа Гесса, повторяя вместе с известной нашей сказочной героиней: «Что воля, что неволя – все равно». У него потеряна воля к жизни, он уже не мечтает о будущем, он попадает в рабство, самое что ни на есть страшное рабство – компьютерных инстинктов. И душа его со дня на день все более начиняется агрессией, гордостью, блудом. Притом, что все это совершается в прикровенной форме – форме компьютерной игры.
Что же можно противопоставить этому? Мне кажется, все средства хороши. Кроме того, я считаю, что сейчас время активных форм досуга. Я готов сегодня вспомнить известные советским подросткам слова: «О спорт, ты – мир!». Пусть дитё ваше совершенно будет измотано сеансами в плавательном бассейне, пусть оно пропадает на ипподроме. Пусть оно больше любит общение с лошадьми, чем с людьми, но только пусть будет хранимо от компьютерных ужасов.
Конечно же, нужно похвалить тех воспитателей, учителей, педагогов, родителей, которые пытаются и успевают привить детям любовь к живой природе. Путешествуя по провинции, я убеждаюсь, насколько важно для ребенка иметь прикосновение к живой земле. У нас еще жива в глубинке эта практика советских сельских школ, когда дети должны были отрабатывать часы на пришкольном участке, взращивая какую-то рассаду. Это же замечательно! Они, наши милые детки, видят плоды своих трудов. Присутствуют при чуде зарождения и развития новой жизни: из семени – в цветок, да хоть и в морковку… Но для ребенка, живущего в мегаполисе, это непостижимое чудо, увы! – недостижимо.
Другой путь – краеведение, воплощающееся в походах, путешествиях, посещениях каких-нибудь затейливых уголков родного края. Идеальна, на мой взгляд, организация такого досуга, когда дети прикасаются с истории своего края. Скажем, работают в архивах под руководством опытного специалиста, как в Рязани, например. Там батюшка (с педагогическим образованием) добился, чтобы детям разрешили поработать в архивах. Они искали сведения о рязанском духовенстве, служившем там во времена оны. Они составляли списки священников, начиная с XV века, потом разыскивали могилы, ставили с детьми памятные кресты. Затем, совершая богослужение, батюшка просил детей читать ими же составленные синодики. Так что труд исторический переходил в труд духовный, и осуществлялась незримая связь веков минувших и века нынешнего. И в вечность приносились имена, добытые из глубины сибирских архивных руд. Мечта! Не поэта, а педагога. К сожалению, не всякий может так поставить дело, но приобщить детей к активной форме досуга мы должны и обязаны.
Сейчас в России очень модно (в хорошем смысле этого слова) мальчишек вывозить в воинские части для взращивания в них ратного духа. Да и солдатикам приятно, что молодежь интересуется их бытом, их боевыми занятиями. И нужно видеть, как мальчики поглаживают оружие последнего поколения, как фотографируются с базукой или элементарным автоматом Калашникова.
Все спортивные состязания, вдыхающие боевой дух в наши юные поросли, реанимирование «зарниц» советского времени, военно-спортивных состязаний, ориентирование на местности днем и ночью – все, что носит элемент доброго азарта, пусть возрождается, развивается, крепнет. Сегодня, мне кажется, главная панацея от всех болезней цивилизации – превратить мальчишку в Маугли. Не оставлять его на произвол судьбы, не лишать его общения с родителями, но ознакомить его с миром животным и растительным.
Пусть занимаются дайвингом, ловят рыбу спиннингом, только бы не замыкались в четырех стенах и не превращались в летучих голландцев, не превращались в призраков, не истощали бы свои силы на бесконечную, утомительную и душе-вредную игру. Враг подкрадывается незаметно, а входит дерзко и бестрепетно, как командор, в дома людей обеспеченных, вынырнувших из уровня нищеты и наслаждающихся известным достатком. Часто таким людям не удается организовать как следует досуг детей. Точнее, они не успевают распознать опасность в этих компьютерных штучках, которыми начиняют собственные дома. И беда приходит с той стороны, откуда ее не ждут. Ребенок имеет все необходимое и достаточное для полнокровного умственного, интеллектуального и духовного развития, а между тем превращается в эдакого специалиста по игровым технологиям, и флюс его пристрастия раздувается до невообразимых размеров.

Автор: протоиерей Артемий ВЛАДИМИРОВ