автор: Александр ЕЛОПОВ
В этих немногих, но резких словах я пересказал вам главную суть упрека, брошенного в адрес нашей веры Фридрихом Ницше (1844–1900), одним из самых знаменитых и влиятельных мыслителей Запада. Думаю, однако, что вы, даже не прочитав книги немецкого философа («Антихрист», «Так говорил Заратустра» и др.), знакомы с подобной точкой зрения на христианство, ведь она стала весьма популярной среди современных поклонников т. н. свободомыслия.
"Христианская Церковь выступает как институт,
задерживающий и вразумляющий человечество
на краю могильной ямы"
Очень естественно было бы в ответ воскликнуть: «Это неправда!». Мне, по крайней мере, именно так сразу и хочется сделать.
Я предлагаю представить, каких колоссальных усилий – и духовных, и физических – изначально требовали усвоение, распространение и защита Благой Вести. Окинем мысленным взором сонмы христианских миссионеров, мучеников, воинов, проливавших свою и чужую кровь, монахов, которые уходили в дикие края, делая их пригодными для человеческой жизни. Вспомним изображение Креста – на парусах и знаменах, на щитах и под рубахами людей, готовых унести его за тысячи километров от родного порога. Эти люди – слабаки?
Слабый человек знает, что своя рубашка к телу ближе, и строит себе хату с края, там, где никогда не придется плевать против ветра и идти против течения. Ему не надо больше всех, он не хочет быть белой вороной и пугается вопроса: «Ты что – самый крутой?». Но разве таковы были и есть настоящие христиане? Следование Евангелию во все века выводило их из тени и спокойствия обывательской жизни на поле брани с несчетным количеством врагов, видимых и невидимых.
Чего проще было – жить в унисон со всей огромной Империей, ходить проторенными путями, когда и куда надо: то в храм Сераписа, то к проституткам, то поклониться кесарю, то посмотреть на гладиаторские игры. Но люди, поверившие апостолам, явно искали себе проблем, а не легкой жизни.
«Это был всякий сброд — варвары, рабы, бедняки — в общем, люди, не стоящие внимания. Но вели они себя как воины. Они держались вместе и совершенно точно знали, что и кто именно входит в их культ; и хотя они говорили безупречно кротко, в их голосе звенело железо. Люди, повидавшие на своем веку немало систем и религий, не могли разгадать их тайну. Оставалось предположить, что они действительно верят в то, что говорят.
Все попытки вразумить их и объяснить, что незачем огород городить из-за статуй Императора, не вели ни к чему, они словно оглохли. Словно упал метеор из невиданного металла, отличающегося на ощупь от всего, что знала Земля. Тому, кто к ним приближался, казалось, что он ударялся о камень.
Со странной быстротой сновидений менялись на глазах соотношения вещей. Раньше, чем люди поняли, что случилось, эти безумцы кишели повсюду, от них нельзя было просто отмахнуться. О них перестали говорить, старались избегать их. Но вот мы видим новую сцену: мир содрал с них одежды и они, как прокаженные, стоят одни посреди большого пространства. И тогда, в этот темный час, падает на них впервые ослепительный свет, белый огонь, который они пронесли сквозь сумерки истории».
"Они держались вместе и совершенно точно знали,
что и кто именно входит в их культ;
и хотя они говорили безупречно кротко, в их голосе звенело железо."
Я процитировал слова английского писателя Г. К. Честертона (1874–1936) из его замечательной книги «Вечный человек». Это – одно из самых любимых для меня мест в мировой художественной литературе, наполняющее мою душу чувством необычайной бодрости и мощи, и связано оно с рождением нашей веры.
Ныне, через много веков после смерти первых христианских мучеников, их последователи опять вынуждены напрягать свои силы и проявлять храбрость, споря с духами злобы о судьбах Божьего мира. В начале XXI столетия мы ясно видим и констатируем: люди, объявляющие христианство упадочным мировоззрением, сами подвели человеческую историю к смертельно опасному рубежу. Отбросив уроки христианской аскетики (презрения к телу, как думал Ф. Ницше), они вовлеклись в безумную гонку производства и потребления вещей, разрушающую нашу планету, создали культуру неутолимого сластолюбия, которая вошла в противоречие с Божиим наказом плодиться, размножаться и наследовать Землю.
Каждый внимательный и вдумчивый человек может теперь легко убедиться в справедливости слов апостола Павла о язычниках, отказавших в повиновении своему Творцу: «Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противо-естественным; подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свои заблуждения» (Рим. 1, 26, 27). Порнография, гомосексуализм, педофилия, поиск соитий вне брака и без заботы о взращивании потомства – эти богопротивные явления стали считаться едва ли не нормой жизни в современном обществе, и они же приговорили его к гибели через вымирание и вырождение людей.
Христианская Церковь выступает как институт, задерживающий и вразумляющий человечество на краю могильной ямы. Христиане призваны свидетельствовать, что цивилизация, которая озабочена угождением телу более чем совершенствованием души, неверно расставила свои приоритеты и не имеет благоприятной исторической перспективы. Говорить об этом с окружающими трудно, еще сложнее показывать им убедительные примеры альтернативного образа жизни, рискуя нарваться на непонимание, насмешки, прямую ненависть. Но это – выбор и путь сильных людей, действующих по принципу: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас!».
Думаю, вы согласитесь, что все, написанное мною вплоть до этой строки, звучит как возражение Ф. Ницше. Теперь же я хочу высказать ему и слова благодарности.
Вы будете удивлены, но время от времени меня тянет перечитать сочинения скандального немецкого философа. Он имеет репутацию великого провокатора: многое им было сказано в надежде на то, что с ним не преминут поспорить. Ф. Ницше презирал машинальные, лично не выстраданные добродетели и идеи, которые люди исповедуют бездумно, за компанию. Читая ницшеанскую критику христианства, я вижу в ней бескомпромиссный вызов своим убеждением и повод проверить, насколько они сознательны и нелицемерны, живу ли я ими или просто прикрываюсь.
Да, чтобы страдать и сострадать, любить и прощать, хранить целомудрие так, как этому учил Христос, нужны немалые силы и восполняющая их Божия благодать. Но есть постоянный соблазн – не быть, а казаться христианином, без напряжения, без борьбы и настоящей молитвы. Вы ведь все слышали призыв: не противься злому, ударят по левой щеке – подставь правую? И я его слышал. Однако вот в это конкретное мгновение своей жизни, растирая на лице чужую слюну, почему я улыбаюсь и разжимаю кулаки? Потому что мне действительно удалось стяжать Дух Христов и полюбить врага до жертвы собственной честью, или потому что я мелко, гадко, с опасностью для штанов трушу? Хочу врезать обидчику между глаз, но не имею физической возможности?
Ах, как соблазнительно порой поиграть в высокодуховную личность! Не слышать крики в ночи, не видеть преступления в упор, не называть ложь ложью, а хама – хамом… Пройти из храма до дома тихо и бочком, чтоб не успели зацепить и привлечь… В опасный момент, спасая шкуру или карьеру, отряхнуть с себя все перстное, поднять глаза над земной суетой, задуматься о вечном… И поди потом разберись, кто ты на самом деле – святой угодник или, как писал Ф. Ницше, овца, сожалеющая об отсутствии клыков, выдающая свою слабость за доброту и человеколюбие!
Лично я благодарен немецкому философу, который и через 100 лет после смерти испытывает мою подлинность как христианина. Если ее нет – у меня, у тебя, у нас, если соль перестала быть солёной, если наши светильники давно потухли, сколько ни покрывай их позолотой, каково нам будет встречать своего Создателя, Учителя, Судью? Скажем ли мы, что были слишком маленькими и слабыми, чтобы вместить и сберечь Его Дары? Но разве мы сейчас одни? Он же Сам обещал пребывать с нами вовеки, с Ним-то у нас – немереная сила! Так чего же убоимся мы, христиане, кроме греха, разлучающего человека с Богом?