автор: Игумен Савва (МАЖУКО)
И, конечно же, все это глупости. Но есть ли на свете что-то приятнее разговоров о всяких глупостях: о еде, о правильной кладке каминов, о выращивании сельдерея или об отношении этики и онтологии?
Приятное и полезное – как их соотнести и примирить? Имеет ли христианин право на приятное? Говорила же моя покойная приятельница: всё – тлен! А я люблю мороженое и мне почему-то не стыдно. А если мороженое – тлен, и радость моя незаконна? В отеческих текстах говорится только о полезном, и многие повести так и заканчиваются: «и пошел, получив духовную пользу». Какая же от мороженого польза? Одно только гортанобесие, или, выражаясь предельно аскетически, – лемаргия. Есть, правда, такой вариант примирения полезного с приятным: приятное может быть полезно, ибо всякое телесное утешение примиряет нас с жизнью. Вот, например, история одного бедного мальчика, рассказанная о. Глебом Каледой. «Он был в семье последним, пятнадцатым ребенком. Детство его было тяжелым. Он мальчиком приходил на берег моря, смотрел на набегающие волны и думал, хорошо бы было умереть, но вспоминая, что на том свете не будет жареной картошки, решал, что ради картошки надо жить. Это было самым вкусным, что ему приходилось есть». Вот вам – жареная картошка спасла ребенка от суицида – приятное оказалось полезным. Только мне кажется, что, если Господь создал человека для радости, то нет нужды непременно сводить приятное к полезному, потому что радость от приятных вещей ценна сама по себе и, принимаемая с благодарностью, уже является исполнением замысла Божия о человеке.
Другая моя приятельница. Званый обед. Стол – праздник живота. Потрясенная дама восклицает: «Я уже наелась, но ем, потому что вкусно». Можно ли есть ради вкуса? Если цель – достичь пользы, а она состоит в насыщении и укреплении телесных сил, – надо остановиться, но если вспомнить, что для радости сотворен человек, то – надо ли так легко нарекать грехом опыт, который нуждается в исправлении и воспитании, но никак не в отсечении?
Основа жизни и мироощущения христианина – благодарность и благоговение. «Тяжело всякой мысли моей, которая не выливается в молитву», – пишет где-то прп. Иустин (Попович), так и всякая радость наша тяжела, невыносима, обманчива, если не выливается в благодарное славословие Дарителю радости, Творцу нашему, создавшему человека для радости. А если под видом радости скрывается страсть? Вот для того-то и нужно нам бороться за свою радость, отвоевывать себя, осваивать искусство правильно радоваться, чтобы научиться радоваться чисто, очищая и оправдывая то, что нам Господь дал на радость. Почему-то считается, что радость должна быть только душевной. Но – разве Христос не воскрес? Разве наши тела не оправданы и не освящены? В Царство Небесное мы должны войти в теле и утешений вечной жизни мы тоже будем приобщаться телом.
Хорош, конечно, монах, со вкусом рассуждающий о жареных курицах! Подождите осуждать, просто дослушайте. Гурман – это не ванны шампанского и не лицом в торт и – до изнеможения. Да, я действительно призываю вас быть гурманами, но это особый вид ценителей, и я знал двоих, кто достиг в этом совершенства.
Наша Леночка умирала от рака. Ее выписали из больницы и велели ждать. Я причащал ее каждую неделю. Однажды она сказала: «Батюшка, я только сейчас поняла, как же это здорово – пить воду, это очень вкусно». Она умерла спокойно и красиво. Она любила воду и умела ее пить.
Дедушка Петрович очень любит хлеб. Возьмет буханку, сядет тихонько на кухоньке, режет и ест – помаленьку, по лусточке. И еще думает. Ест и думает. Чуть-чуть отрежет, и снова ест – основательно и красиво. Он очень красиво ест, этот дедушка. Когда-то он был маленьким, и хлеба не было, он сильно голодал, и с тех пор он полюбил хлеб и научился его есть. Дедушка страшно стесняется, если его застанут с хлебом. Он любит хлеб. Хлеб очень вкусный.
Эти люди умели и есть, и пить, – красиво и свято. Человеку, на самом деле, надо очень мало. Мы давно утратили эту радость простых вещей. Мы не умеем пить воду, как нам распробовать шампанское? Тот, кто не знает, как есть хлеб, способен ли оценить куропатку по-венгерски? Мы торопимся есть и пить, как торопимся жить. Мы не чувствуем вкуса кофе, глотаем его на лету, мы не вкушаем, а перекусываем. Нам нужно острее, ярче, больше, сытнее, чтобы хоть как-то почувствовать, что вкус все еще есть, и мы не провалились в сон, мы живы.
Маятник качнулся – монах снова зовет на воду и хлеб! Нет, я зову остановится и взять на себя духовное упражнение: не просто научиться есть и пить, а – вкушать яства и отведывать питие.
