Журнал Сретение

О любви придуманной и настоящей

Печать

 

O-lubvi-pridumannoj-i-nastojachejРомео и ДжульеттаKseniya_peterburgskaya

В Вероне есть бронзовый памятник Джульетте. Мне доводилось видеть его на странице журнала. Там же был рассказ о том, что многочисленные туристы просят помощи в любовных делах у этой бронзовой девушки, и даже письма в Верону приходят этому памятнику. Не будем иронизировать. Тяга общаться с той, которая благодаря вымыслу Шекспира стала воплощением любви, понятна: хочется не страниц, хочется живого общения с живой, помощи хочется, что в данном случае не осуществляется: бронзовая кукла есть бронзовая кукла.

«Ромео и Джульетта» – одно из самых пленительных повествований о любви. Мы понимаем, что не о грехе самоубийства написал Шекспир, а об абсолютной преданности друг другу, о таком чувстве, когда весь мир – пустыня без единственно желанного. В этой пустыне отказались жить юные супруги поодиночке.


Андрей Федорович и Ксения Григорьевна

А теперь другая история. На сей раз не литературный вымысел, а подлинная история, произошедшая в городе Санкт-Петербурге сравнительно недавно, в восемнадцатом веке. В доме на Петербургской стороне душа в душу жили молодые супруги: Анд-рей Федорович Петров, певчий придворного хора императрицы, и его жена Ксения Григорьевна. С 1755 года в Петербурге свирепствовали эпидемические сыпные болезни. В это время, на четвертом году счастливого брака, Андрей Федорович заболел «жаром», «горел». После внезапной его кончины за одну ночь, проведенную над покойным, жена его, Ксения, поседела. Она показалась окружающим безумной: на похоронах двадцатишестилетняя вдова шла за гробом в странном наряде: на ней был камзол, кафтан, штаны и картуз ее мужа. «Андрей Федорович не умер, Ксения умерла», – говорила она окружающим.

Когда она после похорон раздала абсолютно все имущество, а дом передала знакомой вдове с условием, что та станет пускать даром жить бедняков, встревоженные родственники потребовали медицинского освидетельствования, но врачи признали ее совершенно вменяемой. Почему молодая вдова Ксения решила жить вместо мужа? В ее жизни был Бог. И любовь к мужу требовала не самоубийства в отчаянии, и даже не просто ожидания непременной встречи за гробом, а облегчения и выпрямления путей мужа в жизни вечной, молитвенной подвижнической помощи ему, умершему внезапно без покаяния и должного христианского приготовления. Имея крепкую веру в Бога, у которого все живы, она не потеряла духовной связи с мужем, и любовь ее к живому Богу и живому у Господа мужу пролилась так щедро в многолетнем подвиге юродства, что она стала святой, творила чудеса при жизни и продолжает творить после смерти. Господь по ходатайству блаженной Ксении наделяет обращающихся к ней людей исцелениями, помощью в невзгодах и тем самым семейным счастьем, которое таким коротким было у самой святой.
Вот такая разница двух трагических любовных историй, из которых реальная гораздо чудеснее. Она живая и длится по сей день.
Tristan-i-IzoldaТристан и Изольда
Напрашивается сравнение еще двух историй. Тристан и Изольда, история которых из кельтских преданий перешла и в английские, и во французские средневековые романы, остаются для нас воплощением неодолимости любовной привязанности, и первое, что мы вспоминаем при звуке их имен, – сплетающиеся ветвями кусты орешника (роз, жимолости в других вариантах), выросшие на их могилах. Эта история рассказывает нам о неодолимой страсти, которая стала результатом трагической ошибки: Тристан вез из Ирландии Изольду, невесту своего дяди Марка, короля Корнуолла, и по ошибке выпил с Изольдой любовный напиток, приготовленный матерью Изольды для дочери и ее будущего мужа. По прибытии в Корнуолл Изольда выходит замуж за короля Марка, и любовь Тристана и Изольды становится цепью предательств, бегства, борьбы чувства и долга, изгнания, убийственной ревности, вечного несчастья и трагической кончины. Но помним мы, в конце концов (я, во всяком случае, из впечатлений ранней юности), только влюбленных на паруснике в суровом северном море, только переплетающуюся ветвями жимолость, выросшую на разных могилах, ибо этот прекрасный трагический вымысел неотразим для барышень.
Петр и Феврония
А теперь я расскажу о том, что произошло на самом деле. В городе Муроме в храмеBlagovernaia-kniaginia-Fevronia-Muromskaia Рождества Богородицы почивают
нетленные мощи двух православных святых: благоверных князя Петра и княгини Февронии, мужа и жены. Почивают мощи их в одном каменном гробу с каменною перегородкою, который они приготовили себе сами при жизни, и в котором завещали себя похоронить. Прожив вместе долгую жизнь, в старости князь Петр и княгиня Феврония стали монахами в разных монастырях Мурома. Умерли они в один день и час, и случилось это так. Князь Петр, почувствовав приближение смерти, послал сказать княгине Февронии, что умирает, а княгиня, вышивавшая церковный покров, просила его подождать, чтобы вместе отойти к Богу. Когда в третий раз прислал к ней сказать: «Уже умираю и не могу больше ждать!», – она заканчивала уже вышивание, только у одного святого мантию еще не докончила, а лицо уже вышила; и остановилась, и воткнула иглу свою в ткань, и замотала вокруг нее нитку, и умерла вместе с мужем. Их решили похоронить порознь и положили до утра в разных церквях, а утром нашли в одном гробу. Их перенесли в разные храмы, а наутро вновь нашли в одном гробу и тогда уж вместе похоронили. У их гроба, и по всему православному миру и по сей день получают молящиеся помощь от святых, и всего чаще просят о небесном благословении брака.
Какую же жизнь прожили эти люди, которым позавидует и тот, кто не верит в бессмертие, позавидует уже потому, что в их одновременной кончине почувствует особое блаженное единство, ту самую бесконечно воспеваемую поэтами всех времен и народов любовь?
В шестнадцатом веке в Муром приехал священник Ермолай (в иночестве Еразм) и собирал факты из жизни святых Петра и Февронии Муромских, в чудодейственной помощи которых муромцы уже многократно убеждались. Люди шестнадцатого века рассказывали о событиях, произошедших в двенадцатом веке так, как это дошло до них в устной передаче. Мы с вами, читатель, уже ждем повести о любви, но повесть, не вызывая сомнений в том, что она о самой подлинной и верной любви, ни слова не говорит о пылких чувствах, а очень много о любви к Богу и о верности заповедям Его и верности своей совести, которая голос Божий в человеке.
Petr-i-Fevronia
Повесть эта так не похожа на привычную нам литературу, как иконы Андрея Рублева не похожи на картины, хотя это не каноническое житие святых, а именно повесть. И дело даже не только в свежем и чистом лаконизме повествования, не в иной эстетике, а в ином мировоззрении, в иных жизненных приоритетах. Люди эти искали, прежде всего, Царствия Божия, и приложилась им такая любовь, что все наши романно-песенно-поэтические страсти – совершенное убожество рядом с нею. Если бы я не побаивалась богословствовать, я бы сказала, что это наглядный пример того, чем блаженство в Евангельском разумении отличается от мимолетного земного счастья: это земное счастье, прорастающее в вечность, или Царствие Божие внутри земной жизни.
Именно к блаженству призывает Господь каждого из нас, но мы так плохо это понимаем и настолько иначе живем, что мне даже доводилось слышать суждение, зачем, мол, Феврония князю Петру навязывалась. А она и впрямь «навязывалась»: не впадая в гордыню и обиды, подталкивала князя Петра к тому, чтобы он не согрешил.
Отказался князь Петр жениться на исцелившей его простой крестьянке, хоть слово дал, – и заболел снова. «И когда пришел к дому ее, то со стыдом послал к ней, прося исцеления. Она же, ни мало не гневаясь, сказала: «Если станет мне супругом, то исцелится». Он же твердое слово дал, что возьмет ее себе в жены. Таким-то вот образом стала Феврония княгиней».
Бояре восстали против Февронии и сказали ей: «Мы, госпожа, все хотим, чтобы князь Петр властвовал над нами, а жены наши не хотят, чтобы ты господствовала над ними. Взяв сколько тебе нужно богатств, уходи, куда пожелаешь!». И ответила Феврония: «Ничего иного не прошу, только супруга моего, князя Петра!».
А далее повесть рассказывает: «Блаженный князь Петр не захотел нарушить Божиих заповедей ради царствования в жизни этой, он по Божьим заповедям жил, соблюдая их, как богогласный Матфей в своем Благовествовании вещает. Ведь сказано, что если кто прогонит жену свою, не обвиненную в прелюбодеянии, и женится на другой, тот сам прелюбодействует. Сей же блаженный князь по Евангелию поступил: пренебрег княжением своим, чтобы заповеди Божьей не нарушить».
По привычным нам романным меркам надо бы, чтобы княгиня Феврония дернула плечиком и гордо удалилась, а князь Петр – за ней, потому что без ее глаз, волос жить не может. Но мы чувствуем, какое это убожество по сравнению с тем, что действительно случилось.
А далее в повести написано: «Злочестивые же бояре эти приготовили для них суда на реке – под этим городом протекает река, называемая Окой. И вот поплыли они по реке в судах. В одном судне с Февронией плыл некий человек, жена которого была на этом же судне. И человек этот, искушаемый лукавым бесом, посмотрел на святую с помыслом. Она же, сразу угадав его дурные мысли, обличила его, сказав ему: «Зачерпни воды из реки сей с этой стороны судна сего». Он зачерпнул. И повелела ему испить. Он выпил. Тогда она снова: «Теперь зачерпни воды с другой стороны судна сего». Он почерпнул. И повелела ему снова испить. Он выпил. Тогда она спросила: «Одинакова вода или одна слаще другой?». Он же ответил: «Одинаковая, госпожа, вода». После этого она промолвила: «Так и естество женское одинаково. Почему же ты, позабыв свою жену, о чужой помышляешь?». И человек этот, поняв, что она обладает даром прозорливости, не посмел больше предаваться таким мыслям».
О любви настоящей
Думается, что эпизод этот важнее, чем кажется на первый взгляд. В наш далекий от праведности век, мечтая о настоящей любви, о счастье, люди чаще всего заняты выбором другой жены, другого мужа, или вовсе другого «партнера». А выбирать надо свой поступок, свой шаг на очередном раздорожье, а «естество женское одинаково».
Правильный выбор требует решимости, мужества, готовности к лишениям. Утешение от Господа вероятно, но не гарантировано. «Когда приспел вечер, пристали они к берегу и начали устраиваться на ночлег.
Блаженный же князь Петр задумался: «Что теперь будет, коль скоро я по своей воле от княженья отказался?». Предивная же Феврония говорит ему: «Не скорби, княже, милостивый Бог, Творец и заступник всех, не оставит нас в беде!».
И для того, чтобы укрепить и утешить князя Петра, которому его жизнь кажется безнадежно сломанной, премудрая Феврония остановилась перед обрубками деревьев, которые обрубил повар, чтобы повесить на них котлы, «благословила их, сказав: «Да будут они утром большими деревьями с ветвями и листвой». Так и было: встали утром, и нашли вместо обрубков большие деревья с ветвями и листвой.
Как трогают эти деревья, шумящие свежею листвою о том, что, если быть с Господом, то в жизни не будет ничего засохшего, сломанного, окончательно убитого. Обратите внимание еще и на то, что «повар обрубил маленькие деревца», а «утром нашли большие деревья».
Знамение не замедлило подтвердиться. Еще только «люди собрались грузить с берега на суда пожитки», пришли вельможи города Мурома звать князя с княгиней домой на княжение: не справились без них, многие в распре друг друга перебили.
Кто-то может возразить, что история с деревьями из легенд и сказок попала в повесть о святых. Позволим себе задержаться и обратиться к истине Евангелия. В беседах о христианском браке митрополит Сурожский Антоний обращает внимание на ту сторону чуда в Кане Галилейской, с которой перекликается история с деревьями и счастливой переменой в жизни князя Петра и княгини Февронии.
В своем комментарии к евангельскому отрывку о чуде в Кане Галилейской, владыка Антоний обращает внимание на то, что под конец было подано лучшее вино, чем вначале.
И жизнь в многолетнем браке, обесцветившемся и потускневшем, потерявшем вкус и ставшем пресною водою, может стать вином лучшим, чем первая влюбленность, при одном условии: мы должны выполнить единственную заповедь, которую дала нам Богородица: «Что скажет Он вам, то сделайте».
Но мы чаще всего упорно не желаем черпать воду и нести распорядителю пира, мы «благоразумны» и «умны», мы твердо знаем, что вода останется водою, и убегаем прочь в поисках плохого вина в другом месте. В то время как, по верному суждению С. Нилуса, «утраченное находит только истинная вера, и только ею и подаются знамения и чудеса истинные тем ищущим, которые умели при помощи Божией благодати сохранить в чистоте веру свою и которые к делу веры не примешали горделивых измышлений непостоянного и ограниченного разума человеческого».

Ирина ГОНЧАРЕНКО

Электронная версия: Отрок.ua

 

Избранное

Новый год по-православному
Вопрос, который начнут (вернее, уже начали) задавать священникам на приходах,... Read more...
Человеку это невозможно (послевкусие паломничества)
Странно порой складываются обстоятельства. Цепь событий, кажется, случайных, приводит тебя... Read more...
Учитель – это профессия или образ жизни?
«Школьные годы чудесные!» Думаю, все согласятся со словами известной песни.... Read more...
Почему дети не уважают своих родителей?
Парадокс воспитания состоит в том, что хорошо поддаются воспитанию как... Read more...
Слово со властью
автор:   Игумен Савва (Мажуко) Есть люди, которые не умеют слушать. Есть... Read more...
Joomla! Україна

Голосование

Устраивает ли Вас качество электронной версии журнала?
 

ПРАЗДНИК


ДРУЗЬЯ

Баннер
Баннер
Баннер

СЧЕТЧИК